Время словно и впрямь тянуло её за рукав. На ясную зарю тянуло (это я уже метафоризирую: третья книжка Лены – в 2008-м – «До ясной зари» называлась). И всё – практически одновременно: и стипендиантство Российского Фонда культуры, и десятки публикаций в журналах, альманахах и антологиях разных городов (среди них – Омск, Красноярск, Иркутск, Кемерово, Киев, Москва, Санкт-Петербург), и приём в Союз российских писателей. Добавьте к этому (к «одновременному») два полученных Еленой высших образования – математическое и историческое, – и вы уже окончательно поймёте, почему я упомянул о ритме XIX века. А далее (без каких-либо «промежуточных этапов») – аспирантура исторического факультета Санкт-Петербургского университета. Может, потому, что оттуда «лучше виден небосвод»? Это я просто строчки Лены вспомнил:
…Мы тот костёр в заснеженной тайге,
который греет руки и бормочет,
о чём – не разберёшь… Тепло руке.
И главное – светлее стало ночью.
И день ушедший, сбросив оболочку,
в дне приходящем ясность обретёт…
Мы – просто те, кто отыскали точку,
с которой лучше виден небосвод.
…2013-й – год 20-летия Омского отделения Союза российских писателей. И первая «союзная» новость года – более чем праздничная: в Санкт-Петербургском государственном университете с блеском прошла защита диссертации омской поэтессы, члена Союза российских писателей Елены Андреевны Чач «Ориентализм в общественном и художественном сознании Серебряного века»! («Ориентализм» – ключевой для диссертации термин, поскольку в центре внимания – понятие «Восток» и отношение к «восточному»вопросу). И это я уже перехожу к вопросу об «учёности».
По горячим следам (то есть на днях) разузнал, что научная работа Елены, написанная «на стыке» истории, литературоведения и культурологии, получила самые высокие отзывы специалистов. Причём особое внимание учёные обратили на исследование редких неопубликованных источников. Так, например, в отзыве Пушкинского Дома была отмечена уникальность материалов, выявленных в его архиве (кстати, именно Пушкинский Дом стал т.н. «ведущей организацией», давшей рецензию на диссертацию бывшей омички Елены Чач).
А ещё мне посчастливилось прочесть 25-страничную книжечку-автореферат диссертации. Елене Чач (теперь уже – кандидату исторических наук) удалось подробно рассмотреть многие сюжеты, связанные с творчеством поэтов и писателей Серебряного века. Да, конечно же, Николай Гумилёв, Андрей Белый, Константин Бальмонт – имена хорошо знакомые и «исследованные». Но Лена сумела открыть новые грани жизни и творчества легендарных поэтов. И тут же – наряду с ними – анализ, пристальное рассмотрение деятельности востоковеда Сергея Ольденбурга и путешествовавшего по Африке офицера Александра Булатовича, а также Владимира Арсеньева, писавшего о Дальнем Востоке, и малоизвестной поэтессы Изабеллы Гриневской. И неожиданно оказалось, что эти люди не только имели отношение к Серебряному веку, но и способствовали созданию новых явлений в его культуре! Плюс ко всему, Елена Чач исследовала самые различные аспекты общественного и художественного сознания периода Серебряного века (анализировалась не только «высокая» литература, но и энциклопедии, словари, «народные» издания).
…То, что Лена Чач стала уже петербурженкой (или петербуржанкой?), – и по её новым стихам чувствуется. По почти «серебряновековым» стихам. Ну вот, например, небольшой фрагмент из её стихотворения «Валаамский Post Scriptum»:
…А над тихой заводью, над тёмной её водой,
повторяет колокол протяжную ноту «до» –
гулко мерный благовест зовёт отложить дела,
пока жизнь не сжата, не выжжена вся дотла
на земле, где в провале веков не видать креста,
деревянного идола ухмылку хранят уста,
и напрасная жалость – как звон в тишине – спешит
к тем, кто жил для себя, не оставив Христу души.
…
Мелочей не бывает: все мелочи явственно связаны.
И когда притупляются чувства, мелодии, лица,
и душа неумыта, и главное слово не сказано, –
бытие прорастает из быта цветком медуницы.
…Её бытие – воистину прорастает! Бытие молодой омички из Санкт-Петербурга Елены Чач. О дальнейших планах Лена рассказывать не любит (и это я понял сразу же, на днях «контактнувшись» с Питером «в лице» героини сего материала). Когда я сказал Елене, что собираюсь поведать о ней граду Омску (равно как и о её планах дальнейших), она на мгновение задумалась, вздохнула – и произнесла: «Одно лишь могу сказать определённо: я осталась. Я осталась жить и работать в Петербурге».
…Что ж, диаспорами омскими – столицы прирастают и полнятся (на эту тему, кстати, и диссертацию написать не грех. Если, конечно, Пушкинский Дом тему одобрит). Ну а я имею честь от имени двадцатилетнего Омского отделения Союза российских писателей (разумеется, согласовав сие с оным) поздравить тебя, Лена (простите: Вас, Елена Андреевна!) с новым шагом в судьбе!!! А уж попутно – и с наступающим 1-м февраля, с твоим 27-м днём рождения! Только про Омск не забывай(-те)!
Сергей ДЕНИСЕНКО
(РИА ОмскПресс – 21 01 2013)